К 1885 году постоянные странствия Чайковского подвели его к мысли, что ему нужен свой постоянный уголок, где бы он мог вести оседлый образ жизни и творчества. Потребность быть «хоть где-нибудь у себя дома» зрела в композиторе уже несколько лет. Ему хотелось, чтобы для работы были созданы все необходимые условия, а именно – покой прежде всего. Это можно было обеспечить, только поселившись вне города. Слуга Петра Ильича Алексей Софронов, уроженец Клинского уезда, нанял дом в селе Майданове под Клином, в имении Новиковой, расположенном вблизи города. Это несомненно имело значение для композитора: Клин стоит на железной дороге Москва - Петербург, отсюда в любой день можно было поехать в одну из столиц. И близко, и не рядом.

Несмотря на прекрасное месторасположение выбранного Алексеем дома, который стоял «на возвышении, на берегу реки, в красивом местоположении и имеет сзади обширный парк», обстановка самого дома желала оставлять лучшего. «В здешнем же доме я нашел только претензию на роскошь, пестроту, безвкусие, грязь и непомерную запущенность. Конечно, следовало сначала посмотреть и не полагаться на рекомендации...» - писал композитор. Дом был «огромный, холодный, неуютный».

Но тем не менее после переезда в Майданово композитор понял, что мечта его поселиться в русской деревне «не есть мимолетный каприз, а настоящая потребность» его натуры. «Какое счастье быть у себя! Какое блаженство знать, что никто не придёт, не помешает ни занятиям, ни чтению, ни прогулкам!» «Музыкальные мысли, - говорил он, - зарождаются во мне как только, отвлекшись от чуждых моему труду соображений и забот, я принимаюсь за работу. Большинство мыслей, впрочем, возникает во мне во время моих ежедневных прогулок...».

Петр Ильич писал: «...я всегда был и останусь безраздельным поклонником нашей скудной, по примиряющей и успокоительно действующей русской природы». Каждое время года имело для Чайковского свою особую прелесть. «Люблю я нашу зиму долгую, упорную. Ждешь не дождешься, когда наступит пост, а с ним и первые признаки весны. Но зато какое волшебство наша весна своей внезапностью, своей роскошной силой!.. С какой любовью приветствуешь первую зелёную травку! Как радуешься прилету грачей, а за ними жаворонков и других заморских птиц!»

Ещё цитата из письма: «Мне нигде не работалось так хорошо. Ни блеск швейцарских озер, ни пышное цветение флорентийской весны не пробуждали во мне того волнения, которое я испытывал здесь при виде чахлого осинового перелеска. Эти дороги, лопухи, покосившиеся сараи, деревенские церквушки трогают меня до слез».

В Майданово композитор жил до конца 1887 года, а затем переехал в близлежащее Фроловское. Усадьба находилась в очень живописном месте, «гораздо более живописном и красивом, чем Майданово». Дом стоял на горе, особняком, из окон открывался великолепный вид, сад переходил прямо в лес. Внутри дома были комнаты с высокими потолками, обставленные старинной мебелью. Рядом не было дачников, весьма поднадоевших композитору в Майданово. Во Фроловском он прожил три года, сюда возвращался из гастрольных поездок по Западной Европе, увенчанный лаврами как композитор и как дирижер. Концерты под управлением Чайковского, концерты в честь Чайковского, вечера, обеды, все новые и новые знакомства в музыкальном мире Запада, всё новые почести...

В мае 1888 года Чайковский писал брату: «Я совершенно влюблен в Фроловское. Вся здешняя местность кажется мне раем небесным». Это был очень плодотворный творческий период. Здесь написаны Пятая симфония, увертюра «Гамлет», секстет «Воспоминание о Флоренции». «Я с лихорадочною поспешностью делаю корректуры Пятой симфонии. Усталость страшная, я работаю как каторжник, с какой-то страстною усидчивостью, происходящей оттого, что мне всё кажется, что нужно торопиться, а то время уйдет! Но, слава богу! Работа есть для меня величайшее и ни с чем несравнимое благо».

К концу лета 1889 года опять приходят мысли о переезде. Во Фроловском хозяйка вырубила лес, и вся прелесть места исчезла, сетовал Петр Ильич. Он решил пожить зиму в Москве, снял квартиру в маленьком особняке на Остоженке, но опыт этот оказался неудачным – ему беспрерывно досаждали посетители. Пётр Ильич выставил на подъезде медную доску с надписью: "Дома нет. Просят не звонить." Всякий мимоидущий школьник, прочитав это объявление, считал, конечно, непременной обязанностью позвонить посильнее и скрыться, и звонки пуще прежнего досаждали бедному композитору. В марте 1890 года Пётр Ильич возвращается во Фроловское, но в мае 1891 года опять предпринимает переезд в Майданово, по причине обветшания дома во Фроловском. Чайковский проживет там ровно один год, после чего снимет усадьбу на окраине Клина – тот самый дом, к которому ежегодно устремляется поток посетителей Дома-музея Чайковского.